Храм Святого Духа

 

 

Приход храма во имя Святого Духа

Приходской листок. Выпуск №4 от 2 октября 2011.

 

Тема выпуска «О прелести». Часть первая. Так ли хорошо быть «Хорошим» христианином.

«Прелесть есть повреждение естества человеческого ложью.

Прелесть есть состояние всех человеков без исключения,

произведенное падением праотцев наших.»
Свт. Игнатий Брянчанинов

 

В прошлом выпуске приходского листка мы кратко рассмотрели вопрос о широко распространенном мнении, что достаточно быть «Хорошим человеком» и можно не ходить в церковь. Теперь необходимо рассмотреть очень важный вопрос о правильном вхождении в церковь и пребывании в ней. В общих чертах все «болезни» воцерковляющегося и «церковного» человека можно свести в одну общую тему «о прелести».  Тема обширнейшая, и рассмотрение её невозможно сделать «в одно касание», поэтому несколько выпусков приходского листка будут посвящены ей. Само рассуждение о прелести чревато впадением в неё, поэтому выпуски будут состоять в основном из мнений и цитат из святых отцов.

 

Словарь Даля о прелести говорит, что это : «ПРЕЛЕСТЬ ж. что обольщает в высшей мере; обольщение, обаяние; || мана, морока, обман, соблазн, совращение от злого духа; || стар. ковы, хитрость, коварство, лукавство, обман;» Так и мы будем рассматривать Слово в этом его исконном значении: прелесть – лож в высшей мере.

 

Почему все «болезни» церковного человека можно свести к вопросу о прелести? Да потому что человек, пришедший в церковь и получивший первое представление о грехе, как о нарушении десяти заповедей, а о добродетели, как о соблюдении обрядов и участия в таинствах сосредотачивает всё свое внимание и действие на внешнем изменении своей жизни, забывая про внутреннее свое устроение и про то, что «брань наша не против плоти, а против духов злобы поднебесной». Т.е. из внимания верующего выпадает ещё два аспекта первый – это внутреннее свое устроение и второе – это наличие демонского мира. «Превосходство» этой лжи в том, что она сокрыта.

В чем же ложь?

Первая ложь в том, что человек, пришедший в церковь, не изменил своего взгляда на себя. Он по-прежнему стремится быть «хорошим». «Когда человек пытается воцерковиться, он как бы меняет оболочку, надевает длинную юбку, отращивает бороду или еще что-то такое, а сущность, внутренность его, она в каком-то замороженном состоянии пребывает. Он сохраняет себялюбие, сохраняет отчужденность от людей. Если человек формально относится к себе, он поверхностно воспринимает и мало значения придает своему внутреннему миру (таких людей тоже много, к сожалению), то для него и исповедь формальна – перечисление, наименование грехов. Человек не сознает самое опасное как раз – он хочет быть «хорошим». Хочет быть хорошим в собственных глазах, быть в ладу со своей совестью, в ладу с людьми. Для него это страшное разочарование – оказаться ничтожным, пустым, далеким от великих каких-то вещей. И человек внутренне бессознательно сопротивляется такому страшному знанию, он выстраивает психологические защиты, он пытается спрятаться от самого себя, от Бога, в какую-то тень уйти. Поэтому для него проще назвать какие-то грехи, чем попытаться понять, в чем же он виноват на самом деле.» [1]

 Цель стать Блаженным или не осознана или не ставится вовсе. Первая из девяти заповедей Блаженств как раз  призывает осознать свою «нищету» духовную, свою нехорошесть.   Все девять заповедей блаженств – это этапы пути к самому главному  Блаженству – бытию в Боге, восстановление Богообщения.

«Бог есть любовь, сказано в Евангелии, значит, любовь должна на кого-то изливаться. Любовь – это когда ради кого-то я готов даже жизнь свою отдать, я готов умереть ради этого человека. Поэтому не может человек, находясь один, находясь в одиночестве, осуществить высший смысл.… …А высший смысл – это любовь. Она неосуществима в одиночестве. Человек должен выйти за пределы, за собственную оболочку, чтобы разрешить проблему любви. Любовь – это когда кого-то ты любишь. Поэтому Бог – это Святая Троица. Как сказал один богослов, если мы понимаем Троицу, мы понимаем, что такое любовь. И напротив, если мы чувствуем любовь, то для нас тайна Святой Троицы становится очевидной. Потому что любовь – это когда ты стремишься отдать кому-то что-то. Когда ты любишь сам себя, то это не любовь, это замыкание в самом себе, это уже почти болезнь. Однако, как часто мы видим одну только внешнюю «церковность», но на деле – отсутствие любви и какую-то закостенелость. Сколько людей исправно посещают церковь, но живут совсем не по Евангелию. И исповедь их нередко формальна, и причастие – «привычно».» [1] Таковой человек и рассматривает церковь как клуб «хороших» людей, себя как одного из них. Как в любой обычной социальной группе появляется стремление самоутверждению, лидерству, иерархичности. «Хорошие православные» имеют особую страсть к поучению окружающих. Они много читали, много знают, много молятся, давно в церкви и резко призывают словом и действием «невоцерковленных» к «порядку»: длине юбок и наличию платочков, «правильной» постановке свечек, правильным поклонам, поворотам и местам в храме. Они расскажут (вместо священника) о чудотворных иконах, святых местах и прозорливых старцах, кому о чем и сколько молиться, какой храм или священник «благодатнее». «Захожане» и прочие «невоцерковленные» люди жестко осуждаемы, критикуемы и даже отторгаемы.  Архиеп. Арсений Чуд. (из сборника «Как победить грех): «…(следующий) род прелести — это, когда человек возомнит о себе, что он высокой духовной жизни, постник, прозорливец, молитвенник, что он призван учить и руководить людьми». 

Т.о. первая ложь это движении самого человека в  неправильном направлении не к Богу, а к себе, к своим страстям, и наклонностям, но уже сокрытым под маской благочестия.

Вторая ложь в том, что человеку кажется, что он чего-то достиг. Эта вторая ложь может, как сочетаться с первой (т.е. с неверной целью) так и быть вполне самостоятельной. Она чаще всего связана с тем, что человек не осознает своей гордости, самолюбия, самости, самомнения  и попускает лукавым духам всевать в себя гордые помыслы о том, что он нечто выдающееся. Григорий Синаит (О прелести): «Чужд ли кто прелести, это выясняется в том, имеет ли он на деятельность и на ее понимание свидетельства от Божественных Писаний, смиренномудрствуя в том, о чем ему надлежит рассуждать.» 

Авва Фалассий: Никто пусть не думает, что он действительно сделался чадом Божиим, если не стяжал еще в себе Божественных черт.

Прп. Григорий Синаит: Прелесть имеет три главных причины: гордость, зависть бесов и наказательное попущение. Этих же причины суть: гордости — суетное легкомыслие (тщеславие), зависти — преспеяние, наказательному попущению — греховная жизнь. Прелесть от зависти и гордого самомнения скоро получает исцеление, особенно если кто смирится. Но прелесть наказательная — предание сатане за грех — часто попускает Бог Своим оставлением даже до смерти. Бывает, что и неповинные для спасения предаются на мучительство бесов.

Вторая ложь весьма разнообразна: Григорий Синаит (Из Добротолюбия, т.5, ст.131): «Вот и о прелести необходимо сказать по возможности, так как она для многих, по множеству и разнообразию ее козней и осечений, неудобораспознаваема и почти непостижима.» 

«Итак, прелесть очень разнообразна, но можно выделить три основные проявления прелести: 1. беснование или одержимость, как явное вселение нечистых духов, 2. прелесть с явными проявлениями, при которой человек осознает, что это действие духовных сил, 3. прелесть со скрытым воздействием, при которой человек не осознает, что это действие духовных сил. Самое редкое явление - беснование, самое распространенное – скрытая прелесть, которая является всеобщей прелестью человечества. 

На тему прелести у св. отцов можно встретить много объяснений. Разновидности прелести многообразны, но мы как духовные младенцы мало что об этом знаем. В нижеприведенном учении кратко переданы примеры разнообразных прельщений, о которых мы будет подробнее говорить в этой беседе.» [2]

Василий Кинешемский (Беседы на Евангелие от Марка. гл. 5, ст. 1-20): «Деятельность злого духа в человечестве проявляется чрезвычайно разнообразно, начиная ярким выражением одержимости или настоящего беснования, когда человек вполне подчиняется злой воле до потери инстинкта самосохранения, и кончая почти неуловимыми веяниями лукавой мысли и чувства, где лишь зоркий глаз опытного подвижника может рассмотреть наличность демонского искушения. Но все это — факты одного порядка, различающиеся между собою лишь степенью силы злого влияния». 

Лев Оптинский (Письмо к Черкасовой…): «...Изволите ли знать, что есть прелесть; прелести суть разнообразные имеют действие, по мере возношения ума и сердца помрачается ум и пленяется в мнение и от занятия собой, и само мышление верует мнениям и мечтам, представляемым ему от всеобщего врага — диавола, и сим изступает и произносит те нелепости, как ему представляется от мнения и мечт, и сие значит прелесть».

Свт. Игнатий Брянчанинов: «Все виды бесовской прелести, которым подвергается подвижник молитвы, возникают из того, что в основание молитвы не положено покаяние, что покаяние не сделалось источником, душею, целию молитвы.

Самый опасный неправильный образ молитвы заключается в том, когда молящийся сочиняет силою воображения своего мечты или картины, заимствуя их повидимому из Священнаго Писания, в сущности же из своего собственнаго состояния, из своего падения, из своей греховности, из своего самообольщения, - этими картинами льстит своему самомнению, своему тщеславию, своему высокоумию, своей гордости, обманывает себя. Очевидно, что все, сочиненное мечтательностью нашей природы, извращенной падением природы, не существует на самом деле, - есть вымысел и ложь, столько свойственные, столько возлюбленные падшему ангелу. Мечтатель, с перваго шагу на пути молитвенном, исходит из области истины, вступает в область лжи, в область сатаны, подчиняется произвольно влиянию сатаны.»

Особенно способствует возрастанию гордыни и впадению затем в прелесть- самочиние. Пример прелести связанной с самочинным действием:

 Троицкие листки с луга духовного: «Архимандрит Онуфрий рассказал о себе: 19 лет душа моя была полна желания посвятить свою жизнь служению Богу. С этой целью я прибыл в Гефсиманский скит Троице-Сергиевой Лавры. Он тогда только что открылся. Игумен скита, отец Анатолий, видя мою юность, долго не принимал меня, но, уступая моим слезам, наконец, решил принять.

 Послушание дано мне было при больнице служить больным. Старцем моим был назна¬чен иеросхимонах Феодот, который прибыл из молдавской Нямецкой Лавры. Это был старец строгий и к себе, и ко всем прочим. Горя непреодолимым желанием спастись, прихожу я однажды к отцу Феодоту и прошу его благословения класть келейно по нескольку сот земных поклонов. Старец, удивленно взглянув на меня, спросил: «Разве ты не бываешь на братском правиле, где читается три канона - Спасителю, Божией Матери и Ангелу-Хранителю, акафист и исполняется пятисотница?» Когда я ему сказал, что на правиле бываю, тогда он строго взглянул на меня и сказал: «С тебя довольно и того, что исполняет вся братая». Но я продолжал слезно просить, чтобы он сверх братского правила благословил мне класть земные поклоны в келлии. 

С неохотой старец сказал мне: «Ну, клади по десять поклонов». Получив благословение на поклоны в келлии, я стал класть ныне десять, завтра двадцать и с каждым днем прибавлял и прибавлял и дошел до двух тысяч поклонов в день. Жажда к молитве во мне развивалась с каждым днем все более и более. На молитве я готов был умереть. Мое желание молиться разгорелось до того, что я стал замечать, что лик Царицы Небесной, перед которым я молился, иногда начинал блистать светом. Блистание света с каждым днем все усиливалось и усиливалось. Радость в душе моей в силу этого была столь велика, что я представлял себя стоящим уже не на земле, а на небе.

К довершению моей радости я стал замечать, что Матерь Божия с иконы мне улыбается, а сам я кладу поклоны, как бы не касаясь пола на аршин, совершая молитву на воздухе. Видя такое дивное, неописуемое явление, ниспосланное мне с неба, как мне думалось тогда, за мою веру и любовь к Богу, я мнил себя удостоенным этой великой Божией милости за свою чистую, святую жизнь. Преисполненный таких мыслей и чувств, я решил своими переживаниями поделиться со старцем. В глухую полночь спешу к нему однажды в келлию и бужу его.

Когда открыл он мне дверь своей келлии, я упал к его ногам в порыве той же прелестной радости и воскликнул: «Батюшка, дорогой мой, - моя радость состоит в том, что, когда я молюсь, Матерь Божия Своим ликом божественно озаряет мою келлию неизреченным светом. Она улыбается мне с иконы, а сам я, когда молюсь, поднимаюсь от пола на аршин приблизительно, и молитва моя совершается на воздухе».

Лицо старца стало еще суровее. Он спрашивает меня: «Да ты сколько поклонов-то земных кладешь?» «Батюшка, вы благословили мне класть по десяти поклонов, а я, грешный, кладу по две тысячи в день». Старец пришел в неописуемый гнев и громко воскликнул: «Ах ты, мальчишка негодный! Как ты осмелился самовольно дойти до такого множества поклонов. Тебе не Матерь Божия улыбается во свете, и не благодать Божия поднимает тебя на воздух, а ты пошел на самоволие и гордость. Ты в прелести и самообольщении помышляешь, что уже сподобился за свои мнимые подвиги велик к Божиих дарований и святости. Несчастный, ты действием диавола вошел в совершенную духовную прелесть».

Лицо старца стало еще грознее, и он крикнул на меня: «Если я узнаю, что ты осмелишься продолжать самовольные поклоны в келлии, тогда я пойду к игумену и буду просить, чтобы он немедленно выгнал тебя из обители как негодного, самовольного послушника, исполненного бесовской гордости и самообольщения».

Затем он отпустил меня с видимой глубокой скорбью. После этого отец Феодот, мой старец, все последующее время моей жизни в скиту относился ко мне с особенной отеческой любовью и попечением. Благодаря ему Господь помог мне исцелиться от тяжкого духовного недуга и выйти благовременно из гибельной прелести». 

Об опасности самочиния и как следствие этого угрозе впадения в прелесть писали многие святые отцы например Симеон Новый Богослов.

Симеон Новый Богослов (Сл.11):  «Таким образом все духовное у нас, как и сам ты видишь и знаешь, ныне в беспорядке находится, расстроено; чин и предание апостольские забыты и заповеди Христовы оставлены. И это бедственное зло живет в нынешнем роде, при всем том, что все мечтают о себе, что они достаточно изучили божественное, знают заповеди Божии и могут рассудить, что и как подобает им творить. И еще вот что: думая, что все нынешнее священство есть совокупность лиц недостойных и грешных, они держат, однако ж, убеждение, что благодать Божия действует и чрез них, недостойных; но веруя, что несомненно получают дары Святого Духа как залог вечных благ, обетованных нам, посредством таинств, совершаемых сими лицами, они, однако ж, отворачиваются от иерея, чрез посредство коего дается им это, и презирают его как грешника, недостойного священства. Также относятся они и к духовникам своим: думают, что посредством исповеди у них они получают отпущение грехов своих, а их самих считают лишенными всякой добродетели, не имеющими никакого дерзновения пред Богом и ставят их на одну линию со всеми другими людьми. Так вот в каком состоянии находятся у нас почти все: думают, что и они получают или, лучше сказать, похищают все те духовные дары, которые Бог даровал Апостолам, Апостолы же передали тем, которые уверовали посредством их во Христа, а достойной чести и веры тем, чрез которых подаются им сии дары, не воздают: - каковую честь в начале Апостолы воздавали Владыке Христу, Апостолам - потом ученики их, а этим - те, которые состояли под ними; они же питают дерзкую уверенность, будто Бог не требует от них, чтоб они воздавали ее и ныне архиереям, иереям, игуменам и духовникам своим. Будучи крещены младенцами, они полагают поэтому, что не виновны бывают, когда не воздают потом чести тому, кто крестил их, и не благоговеют пред ним, как пред духовным отцом своим. Мечтается им также, что, выучив начатки христианских догматов еще в детстве, они знают достаточно для благочестия, и что потому Бог не взыщет с них за то, что они презирают учителей благочестия и не хотят более ничему научаться у них. Кажется им, что они довольно благочестивы и ведут жизнь более исправную, чем многие другие, почему надеются, что будут оправданы ради этого одного. Еще, - сказать на духу грехи свои, исповедаться в них и получить разрешение от духовных отцов своих, этого, им думается, достаточно для спасения, и не нужно уже потом им ни веры более иметь к сим отцам, ни чести им воздавать, ни благоговения оказывать, какое подобает им, как преемникам Апостолов, посредникам и молитвенникам за них пред Богом.

Таким-то образом вся вселенная ныне преисполнена этою прелестию и этим злом. Одной этой заповеди нарушение и презрение все вверх дном переворотило в Церкви Божией, повергло ее самую долу. В такое бесчиние и смятение пришла Церковь, что нигде почти не видно приличного ей благоустроения, и признака не найдешь, чтоб это было благообразно сочетанное тело Владыки. Будто мы не имеем главы Христа Господа, будто мы не братья по духу, связанные друг с другом и сочетанные благодатию Святого Духа, что не допускаем, чтоб каждого из нас в своем чине поставляли и благоустроили первостроители Церкви Божией?! От этого мы разделены и рассеяны, как бездушные частицы какого-либо вещества (как песок). Так много поработились мы пожеланиям своим, так сильно возобладали над нами похоти сластолюбия! Будучи увлечены ими к угождению себе лишь, мы раздробились, и от взаимной неприязни и гордости отвратились и отдалились друг от друга, и потеряли таким образом отличительную черту и знамение веры нашей, то есть любовь, о коей сказал Господь: «о сем разумеют вси, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою» (Ин.13:35). Если же потеряли ее, то напрасно именуемся христианами».

 

Продолжение следует. 

 

[1] о.Сергий Фейзулин.  Что важнее – ходить в церковь или быть хорошим человеком? 

[2] «Святые отцы о прелести» http://ni-ka.com.ua/index.php?Lev=oprelesti

Назад к списку